Дом ничьих стариков

В самом центре древнего города Белёва в Тульской области, на высоком берегу Оки стоят два обветшалых здания бывшего монастырского комплекса. Их занимает Белёвский дом-интернат для престарелых и инвалидов, в котором проживают бабушки и дедушки, по разным причинам оказавшиеся на склоне лет в одиночестве.

10 декабря в интернате побывали волонтёры из компании СТиС. Они поздравили пожилых людей с наступающим новым годом и подарили им немного радости в виде сладких гостинцев и толики внимания. Для многих участников поездки увиденное и услышанное в интернате стало эмоциональным потрясением, изменившим их отношение к старости, окружающим людям и собственной жизни.

Компания СТиС благодарит за помощь в организации поездки благотворительный фонд «Старость в радость».      

I

Мы узнаём Белёв издалека – по многочисленным церквям и монастырским постройкам, которые раскинулись над эффектным изгибом реки. Сразу подумалось, что летом здесь куда красивее. А сейчас, в унылом зимнем двуцветии от древнего города веет не величественностью, а скорее обречённостью. Это чувство усиливается, когда мы пересекаем городскую черту. Повсюду полуразрушенные ограды и стены домов с обвалившейся штукатуркой и обнажившейся то там, то здесь старинной кирпичной кладкой. Церкви, что мы встречаем по пути, брошены, в их оконных проёмах вместо витражей зияют чёрные дыры, купола кое-где отсутствуют – взорваны ещё в революцию, - и обезглавленные таким варварским способом колокольни и барабаны кажутся культями, воздетыми к небу. Но вот мы видим по обе стороны дороги череду совсем новых жилых домов и морок спадает: город всё-таки живой. Следуя инструкции, которую нам оставил представитель Фонда «Старость в радость», переезжаем мост через реку Вырку, сразу сворачиваем вправо, ещё немного движемся вдоль реки и через открытые ворота, в которые упирается дорога, попадаем во двор Белёвского дома-интерната для престарелых и инвалидов.

Валентина Козловская, участница поездки, директор по развитию ГК СТиС: «Что удивительно, когда мы вышли из машины, вдруг возникло ощущение очень большого комфорта. И тепла. Я не знаю, как это объяснить… Несмотря на всю эту ветхость, на эти постройки дореволюционные, разваливающиеся, я почувствовала, что мы приехали в какое-то правильное, хорошее место, энергетически очень сильное».

Мы все четверо это почувствовали, стоя возле машины посреди широкого двора, окружённого покосившимися разновысокими старинными постройками, вдыхая чистый морозный воздух и удивляясь прозрачной тишине вокруг: никакого мрака казённого дома, мы словно приехали к кому-то домой. Бородатый сторож закрывает покосившиеся ворота, к нам, улыбаясь, приближаются две женщины лет пятидесяти: Инна Алексеевна Репрынцева – директор Дома-интерната и Надежда Петровна Костикова – заведующая медицинской частью:

– Ну, наконец-то, добрались. Здравствуйте! Давайте быстрее с холода уйдём, мы вам там стол накрыли – перекусим, чаю выпьем, немного отдохнёте, и тогда уже к нашим пойдём.

С радостью принимаем предложение, но прежде – надо подготовить подарки. В несколько ходок перемещаем в административное здание сумки со сладостями, книгами, пазлами, настольными играми и вещами по списку, который нам предварительно прислали работники интерната: тёплыми носками, средствами по уходу за лежачими больными, санитарными принадлежностями, чистящими и моющими средствами. На следующую четверть часа превращаемся в усердных фасовщиков на кондитерской фабрике: раскладываем конфеты, мармелад и фрукты по новогодним пакетам. Тем временем, Инна Алексеевна и Надежда Петровна, поделив поровну списки жильцов, аккуратно выводят на подготовленных нами поздравительных открытках имена и отчества бабушек и дедушек. Тут мы и выясняем, что один пакет и одна открытка не понадобятся...

– Что поделать, умирают, – вздыхает Инна Алексеевна. – Ну возраст такой – 96, 90, 89. У нас вообще возрастные очень. Девочки из Фонда «Старость в радость» тоже говорят: мы по всей России ездим, но вот у вас тут самые пожилые. «Девяностики» наши. А так вообще смертность у нас небольшая. Сколько у нас в этом году, Надежда Петровна?

– Десять, – отвечает медик. – Одну мы не дотянули в этом году до 100, месяц оставался. В мае умерла. Но она уже плохая была. Общаться с ней невозможно было. В себе…

– Растение, – невозмутимо вставляет Инна Алексеевна. У нас от этого слова холодок по коже. 

– Растение, да. Только покушать. Да и то с проблемами. Она, как и Метрохина сейчас. Зайдёшь к ней, а она смотрит на тебя: «Дайте, пожалуйста, покушать!». Ба, говорим, только ели, только кормили. И Хренова наша такая же. Чуть что: «Хожалки! Вставайте! Есть пора!».

– Хожалки – это «сиделки» значит, старинное такое слово. Откуда-то оттуда, из старых времён, - уточняет директор. – А частушки шпарит – вот только гармошка заиграет. Самая заводная у нас. Хренова Марья Ивановна. Познакомитесь сегодня с ней. Сейчас давайте за стол. Проголодались ведь с дороги.

II

Сели за стол. Чай, мясные нарезки и знаменитая белёвская яблочная пастила – здешняя гордость, которая на всю страну известна и даже на экспорт идёт, как говорят. Рецептура секретная, но в наше время ничего не утаишь, поэтому конкурентов у белёвских мастеров теперь кругом полно. Местный же эксклюзив, из антоновки, остаётся эталоном вкуса и позволяет неплохо зарабатывать белёвским предпринимателям: в городе работают уже несколько фабрик, и даже со столицы приехали бизнесмены, чтобы развивать старинный промысел.

По рассказам работников Дома-интерната окончательно убеждаемся, что Белёв – вполне себе живой город, вовсе не вымирающий. Да, молодые уезжают в крупные районные центры, да, а те, кто остаётся, в большинстве своём медленно спиваются, но, увы, такова нынешняя реальность любой российской глубинки. Работа какая-никакая всё же есть, кто захочет – тот выкрутится. И всё-таки Белёв нельзя сравнивать с обычными провинциальными городками, он достоин иной участи.

Белёв – древнейший русский город-крепость, который, как и Москва, упоминается в летописи за 1147 год. До начала ХХ века это был богатый центр удельного Белёвского княжества, в котором сходились все ярморочные пути. Здесь чеканили собственные деньги и уже в XVII веке провели деревянный водопровод. Город сжигали татары, поляки, литовцы, но окончательный крест на его судьбе поставила железнодорожная экспансия и обмеление Оки.

В Белёве родился поэт Василий Андреевич Жуковский, и в разное время побывал весь бомонд русской литературы, включая Пушкина, Фонвизина, Пришвина, Гоголя и Толстого. Отсюда родом поэтесса Зинаида Гиппиус и белогвардейский полководец Владимир Каппель. Здесь, будучи проездом из Таганрога, скончалась императрица Елизавета Алексеевна, вдова Александра I. Истории местных и пришлых знаменитостей хранит центральный музей, в котором, помимо прочего, собраны уникальные экспозиции Жуковского и братьев Киреевских.

Исторический центр города – два монастыря: мужской Спасо-Преображенский и женский Крестовоздвиженский – самый древний монастырь Тульской области, в котором до XX века плели знаменитые на всю Россию белёвские кружева. С приходом советской власти оба храма были закрыты и частично разрушены. Сегодня Спасо-Преображенский монастырь вновь действует и медленно восстанавливается.

Казалось бы, с этими многочисленными церквями, купеческими домами и столь богатым историческим прошлым Белёв просто обязан стать туристической Меккой, да только этого до сих пор не произошло. Церкви, дома, музеи – буквально всё требует реставрации, а это отдельная часть регионального бюджета, на которую денег, понятное дело, не хватает. И пока всё так, турфирмы сюда экскурсии не возят, и редким гостем бывает самостоятельный турист, на котором не заработать.

Вот и получается, что историческое наследие для жителей Белёва и гордость, и тяжкое бремя. Особенно это заметно по нашему Дому-интернату для престарелых и инвалидов, который занимает два здания – памятника классицизма XVII века.

До 1874 года здесь располагалась гостиница Крестовоздвиженского женского монастыря, после — епархиальная школа для девочек, затем – церковно-приходская школа, в 20-е годы прошлого века — молокозавод, а с 1935 года — дом инвалидов, с середины века – городской дом-интернат. Массивные стены с метр толщиной, просторные палаты с высокими потолками, лепниной, паркетом, пристенными изразцовыми печами – старинные здания видели многое, простояли долго, но кое-где ещё сохраняли свою красоту. Строились они надёжно, стоят крепко, да только годы берут своё, а ремонтировать нельзя – только реставрация.

– Эти строения только упоминаются в документах за 1874 года, там не указана конкретно дата постройки, и ходит мнение, что они чуть ли не XVII века, - рассказывает Инна Алексеевна, директор Дома-интерната. – Самая большая наша проблема – центральная деревянная лестница. Очень красивая, с резными балясинами. Бабушки по ней каждый день спускаются в туалет, в столовую, на улицу. Но она уже покосилась, расскрипелась, стала очень крутой. Мы её уже укрепляли, как могли, но ничего существенного сделать нельзя, потому что вопрос стоит так: никакого простого ремонта, только реставрация. Предлагали властям: давайте мы найдём деньги, поставим металлическую лестницу, с какими-нибудь витыми узорами, под старину, но она хотя бы будет надёжная, удобная, чтобы старики могли нормально спускаться и подниматься – не согласились. Государство направлено сейчас на сохранение, развитие культуры, туризма. Вот ждём, что до нас очередь дойдёт.

Между тем, администрация интерната находит возможность поддерживать здания в хорошем состоянии: несколько лет назад полностью поменяли электропроводку, недавно установили пластиковые окна, обновили кое-где крышу. Деревянная лестница, к слову, обработана противопожарным составом, так что претензий от МЧС в этом отношении нет, как и в целом по учреждению. А в качестве альтернативы пандусу Инна Алексеевна присмотрела лестничный электроподъёмник, который крепится к инвалидным коляскам и помогает их спускать по лестнице. Идею про электроподъёмник берём на заметку – подумаем, как и где приобрести.

- В принципе, приспособится можно ко всему, сейчас какого только оборудования нет в продаже. Но вот, к примеру, элементарно оборудовать современную санитарную комнату – с душем, с поручнями, с сидениями, вот как в больницах современных – мы не можем, не имеем права делать такой ремонт в доме, который является памятником архитектуры. И вот это очень и очень сильно напрягает: улучшить нельзя и нарушить нельзя. Приходится выходить из положения с помощью косметического ремонта, - добавляет директор.

- Особенно страшно за наших «девяностиков». Мы на них дуем-дуем, лишь бы жили подольше, - вздыхает Надежда Петровна.

- Потому, что понятно: существуют они – существуем мы. Не они для нас, а мы для них. Благодаря им, есть работа у нас. Поэтому мы трясёмся, чтоб эта работа у нас была как можно дольше, - эти слова Инны Алексеевны запомнились нам лучше всего.

Антон Сулин, участник поездки, директор по маркетингу SP Glass: «После общения с персоналом интерната у меня не осталось сомнений, что старикам под их присмотром живётся комфортно. В этих людях я увидел пропорцию хороших эмоций, искренности, доброты, желания помочь и абсолютного понимания, что от качества их ежедневного труда зависит здоровье и долголетие полсотни бабушек и дедушек, порой совсем «плохих». Ухаживать за такими стариками – это тяжкий труд, как физически, так и эмоционально. Любой из нас «сгорел» бы на такой работе, а эти люди посвящают ей свою жизнь».

III

Жильцы Белёвского дома-интерната, как оказалось, далеко не все с поломанными судьбами и пошатнувшимся здоровьем. По закону поселиться в такое учреждение может любая женщина старше 55 и мужчина старше 60 лет. И вовсе не важно, есть ли у старика жильё и есть ли родные, которые могли бы за ним ухаживать.

- У нас живёт, к примеру, бабуля, у которой квартира есть своя – благоустроенная, закрытая, пустующая. Когда она к нам попала, была достаточно шустренькая ещё, вполне могла бы жить в своей квартире, но вот что-то побудило человека, не захотела быть одна, решила переселиться в дом-интернат, - рассказывает Инна Алексеевна.

Семейные старики также страдают от социального одиночества. Их уже взрослые дети заняты работой и своими детьми, на бабушек и дедушек времени не остаётся. Им, между тем, хочется внимания, они желают участвовать в жизни детей, внуков, а то и просто поговорить, повспоминать. Расстояние между поколениями увеличивается, когда с возрастом у пожилых людей появляются привычки и «странности», которые не понять даже самым близким и любящим.

- Как правило, в таком возрасте бабушки повторяются, одно и то же вспоминают. У них же ничего нового не происходит в жизни, поэтому они вспоминают то, что когда-то было, какие-то самые яркие моменты, и снова и снова о них говорят. Дети, конечно, бывают очень хорошими, но не у каждого хватает терпения одно и то же слушать. «Мам, да хватит тебе, ты уже всё это говорила, уже повторяешься. Сколько об одном и том же можно?» Это если семья хорошая у бабушки. А если пьющие, если ещё зять какой-нибудь придёт с бодуна, так тот вообще через слово мат, и бабушке возьмёт, да и нагрубит. Она разве в чём-то виновата? Хотела поделиться чем-то важным. Вот и ищут место в интернате вроде нашего. Здесь хотя бы есть с кем поговорить, - рассказывает Инна Алексеевна.

Наглядным примером называют местную бабушку с фамилией Скопина. Две прекрасные дочери, тоже социальные работники по профессии, хорошие зятья, внуки. Сама – бодренькая ещё, большая любительница потанцевать. Не захотела быть обузой для семьи. «Ну вот начинаешь с ними разговаривать, а они мне: мам, ну всё я это слышала уже. Они уставшие после работы, им бы полежать, ноги вытянуть, а тут я со своими рассказами. Они послушают ради вежливости, но понятно, что им не до меня».

В интернате бабушки живут в палатах по 4,5,6 человек, у дедушек отдельная палата на четыре кровати. Общаются, смотрят телевизор, читают, вяжут – здесь развлечения определяются способностями и возможностями – физическими и умственными. Старость она же не радость, если говорить, как есть. Много инвалидов, много лежачих, подслеповатых, руки не держат. Старики страдают деменцией, и очень много среди них с психическими расстройствами.

- В последнее время растёт количество пожилых людей с расстройствами психики. Видимо, усложняется жизнь, условия ухудшаются, вот и «срывает крышу» у людей. От безработицы, от проблем жизненных. Не у каждого, видимо, хватает нервов, чтобы всё это пережить. Очереди в психоинтернаты не прекращаются. Причём, наблюдаем именно прогрессию, - делится Инна Алексеевна.

Некоторое время назад, в целях оптимизации, Белёвский дом-интернат для престарелых и инвалидов присоединили к Белёвскому психоневрологическому интернату. Дом престарелых не поменял основную специализацию и всё так же принимает «нормальных» стариков, но теперь обязан выделять места и для больных с легким расстройством психики. Сейчас здесь таких 9 человек.

Разнообразие в жизнь интерната вносят редкие заезды волонтёров Фонда «Старость в радость» и ставшие уже традицией еженедельные вечера с баянистом, услуги которого так же оплачивает Фонд. Баян – вот уж действительно радость, особенно для сельских старушек, коих в интернате большинство. Директор улыбается: «Чуть только услышат, что баянист приехал, бегут собираться. Они уже знаю хорошо друг друга. Кричат: «Юра, давай-ка поорём!». И вот они и пляшут, и песни поют, и частушки кричат, матерные, в том числе».

Родственники приезжают редко: у трети стариков вовсе не осталось близких, а к остальным родня добирается с трудом – кто действительно далеко живёт, а кто на своих стариков откровенно «забил».

- У Сигарёвой вот сын алкоголик. Она тут уже четыре года, так он ни разу не навестил. Звонит раз в полгода, спрашивает: «Ну как там моя мама?» Мы говорим: «Не пошла твоя мама, чудо не случилось, лежит как лежала», - рассказывает Инна Алексеевна.

- А у неё перелом шейки бедра был и ещё диабет, - подхватывает медик. – Но лежит хорошо, слава Богу, без пролежней, вся чистенькая. Но в целом да – «лежак» конкретный, никаких перспектив…

- И вот он звонит каждый раз: «Как моя мама?» - «Лежит как лежала» - «Ну ладно, спасибо» и трубку кладёт. Вот и весь его разговор. Так и не приехал ни разу, хотя живет не далеко. Вот на кого там рассчитывать ей, если сын такой? – негодует Инна Алексеевна.

IV

А случается, что такие сынишки-дочурки вырастают, что хоть волком вой от отчаяния.

- Один внучок у нас тут есть – мама не горюй. И нам «весь мозг вынес», и бабушке своей. Её к нам привезли забитую в прямом смысле слова. Мы даже милицию вызывали, побои фиксировали. Он бил. Пытался и у нас тут сцены устраивать, но мы не дали. Сейчас ходит к бабушке исправно раз в месяц – за деньгами. У них пенсия 12-го числа, вот он после 12-го и ходит. Придёт, сядет возле неё и упрашивает, мол, отдай. А она ему сразу не отдаёт, специально тянет, чтобы он походил к ней хотя бы дня два, три. Вот с трёх раз отдаёт. Пенсия у неё тысяч пять, наверное. А внуку около 26 лет, молодой совсем. Но такое чудовище, я сколько прожила, таких людей никогда не видела.

- У другой женщины полиомиелит, перенесённый в детстве. У неё тетропарез: и ноги, и руки не работают. Функция тазовых органов отсутствует, исключительно в памперсах. Речь нарушена, говорит плохо, с трудом. Молодая женщина ещё, не бабушка. И вот поначалу дочка к ней ходила, такая милая, хорошая… Жила в Москве, но там что-то не получилось, вернулась, тут спилась, ребёнка лишили. Приходила недавно, истерику устраивала, с милицией выводили. Приходила то же за деньгами.

- Сальникова – двое детей. Дочь в Москве, у неё однокомнатная квартира, там жить сложно вместе, а сын здесь… Была у этой женщины серьёзная черепно-мозговая травма. Она была вообще женщина очень интеллигентная, читала много, а сейчас… ну никакая. Придёшь на обход, спрашиваешь: «Рая, как дела?» - «Не знаю». Сын ходил каждый месяц, то же ради пенсии, а однажды приехал с невесткой, забрали мать в сберкассу и оформили с ней карточку. Теперь пенсия на карточку сразу идёт, они там деньги снимают, а мать больше не навещают. А у матери ни копейки теперь. Раньше она кушала хорошо, каждый четверг, когда у нас тут были закупки, заказывала себе то печенье, то сладости, то ещё что. А сейчас без денег полностью, ничего нет. Смотрит на всех: кто угостит. Сердце кровью обливается…

- А Челышева. У неё повреждён позвоночник, какая-то была травма, ноги не работают, сидит скрюченная вся, всегда в памперсах. У меня до сих пор волосы шевелятся от тех её слов: «Вот представляете, мне надо было сюда уже ехать, меня уже оформили, за мной приехали, а я несколько дней в одной и той же одежде сидела, в тех же памперсах, грязная вся, никому дела до меня не было. Дошло до того, что меня посторонний мужчина обмывал. Мне было так стыдно... А дочери не было, где-то там гуляла». Ужас просто, до чего можно докатиться.

- Есть у нас семейная пара. Симонины. Ему 77, а ей 72. Не особо активные. Когда попали к нам, то постоянно плакали. У них есть сын, лет 45. Развёлся, запил, сошёлся с такой же пьющей женщиной. Они стариков начали обижать, выживать. Старики тогда попросились жить в психоневрологический интернат по соседству – хотели, чтобы недалеко от сына, чтобы хоть как-то присматривать, надеялись, что одумается. А контингент в ПНИ очень специфический: психбольные, порой острые, искалеченные и умственно, и физически. Смотреть на это тяжело, не то что жить там. И постоянная суета, шум, гам. У мужа ещё инсульт недавно случился, он на костылях передвигался, так психбольные его с ног сбивали, обижали всячески. Попав к нам, они вдвоём никак не могли привыкнуть к тишине и спокойствию, постоянно плакали. Потом потихоньку восстановились, приспособились к нормальным условиям. Живут в разных палатах, навещают друг друга каждый день. Ему вместо костылей здесь ходунки дали – стало проще передвигаться. А сын так и не исправился. Не так давно приходил первый раз. Прямо интересно было посмотреть, что за изверг такой, от кого убегали-то. Старики не захотели с ним говорить.

V

За разговором с работниками Дома-интерната проводим не больше часа, но ощущение такое, будто прожили какую-то значимую часть своей и толику чужих жизней. Выходим из административного здания с тяжёлым сердцем, собираемся с духом – впереди посещение палат и поздравление стариков, чьи истории мы только что услышали. Собираем пакеты с подарками и идём в жилой корпус. Оказавшись в длинном тамбуре, ощущаем себя словно в больнице: запах чистящего средства с хлоркой, зелёная краска на стенах, белёный потолок, простенький коричневый линолеум «под паркет». Ещё одна дверь, и мы попадаем совсем в другую атмосферу – домашнюю, уютную, тёплую.

Первая же палата – мужская. Четверо разновозрастных стариков, каждый сидит на своей кровати. Громко здороваемся: «Здравствуйте! Здравствуйте!» Дедушки смотрят удивлённо, молчат. Смущаемся и не понимаем, как себя вести. Обстановку разряжает Инна Алексеевна: «Новый год у нас на пороге! Первые деды морозы со снегурочками приехали! Ребята с Москвы к вам, с подарками!» Директор зачитывает открытки, а мы подходим к старикам и дарим пакеты с гостинцами: «С наступающим вас!», «С новым годом!», «Вот это вот вам, держите». Реагируют по-разному, и всё какое-то удивление, недоверие, настороженность. Не привыкли получать подарки, ждут подвоха.

В одном из дедушек узнаю супруга из четы Симониных. Тех, что сбежали от пьющего сына сначала в психоинтернат, а затем оказались здесь. Он сидит на краю кровати – потёртые спортивные штаны, застиранная клетчатая рубашка с катышками, толстые носки, ноги стоят на необутых простеньких тапочках, – перед ним ходунки, на коленках только что полученный новогодний пакет, держит двумя руками, смотрит на нас, каждого обводит взглядом и повторяет очень тихо: «Спасибо. Спасибо. Спасибо».

Валентина Козловская, участница поездки, директор по развитию ГК СТиС: «Справа сидел Николай Денисович. 27 января ему будет 79 лет. Он держал книгу – старую, зачитанную, с разваливающимся переплётом. У него тряслись руки, и он очень медленно, бережно переворачивал страницы, чтобы они окончательно не развалились, и подносил к ним лупу, потому что иначе затёртые буквы не мог разобрать. Без слёз на него невозможно было смотреть. Я спросила, что он читает? Он повернул книгу обложкой: «Детектив, тут про бандитов и спецназ» - «Интересно?» - «Да, очень интересно, люблю такие». Я узнала о Николае Денисовиче накануне поездки – на сайте Фонда «Старость в радость», поэтому среди книг, которые мы привезли с собой, были детективы специально для него. Но я даже представить не могла, какую совершенно детскую радость может вызвать у старика пара свежих книг… «Ой, спасибо большое! Это я не читал!» - и начал прятать книги под подушку, словно святую реликвию. Обещал рассказать, что прочитал, когда мы в следующий раз приедем. Очень общительный дедушка, светлый такой, трогательный...»

Самому «молодому» дедушке достаётся настольная игра «Морской бой». Владимир, все зовут Вова, Вовка. 57 лет, инвалид с детства. Всю жизнь провёл в социальных учреждениях: вырос в детском доме, потом был в доме инвалидов и с 1994 года живёт здесь, в Доме-интернате. Очень общительный, весёлый. И осторожный: схватил коробку с игрой и не выпускал из рук всё то время, что мы провели в интернате – наверное боялся, что отберут.

Дальше только женские палаты. Комнаты чистые, светлые, тёплые, бабушки вымытые, благостные, кто сидит, кто лежит, и в целом впечатление очень хорошее, видно, что заботятся о них тут. Но это одиночество в глазах… Не мудрено, что через некоторое время у наших девушек из делегации появляются слёзы.

Раздаём подарки. Бабушки радуются, как дети. Обнимаемся, фотографируемся. Они стесняются. Некоторые, получив подарки, со всей серьезностью уточняют: «Не надо ли освободить и вернуть обратно эти красивые новогодние пакеты?» - «Нет, не надо, всё вам». Благословляют нас. Одна бабушка очень искренне желает нам хороших оценок: видимо, когда тебе за 80, даже 30-летние выглядят как школьники.

В последней палате видим тех, кого работники интерната назвали «растениями». Пять неподвижно лежащих женщин, ни одна не реагирует, когда в комнате включается свет. Всё равно обходим кровати, расставляем подарки по тумбочкам, громко поздравляем с новым годом – некоторые бабушки начинают двигаться, поворачивают головы, ищут нас невидящими глазами. Кто знает, может быть там внутри они всё ещё в светлом уме и прекрасно нас понимают, и только изношенное, отслужившее свой срок и ставшее непослушным тело не даёт им это показать.

Завершаем миссию во втором жилом корпусе, где живут бабушки с психическими расстройствами. Какие там расстройства! Как и с остальными, мы легко с ними общаемся. Одна из старушек – рукодельница, весёлая такая, задорная – дарит нам свою вышивку. Другая – как мы поняли, в прошлом работница культуры – очень интеллигентно благодарит нас то, что нашли время и приехали. Напоследок обнимаемся и все вместе фотографируемся.

Выходим из второго корпуса в совершенно отличном настроении, словно зарядились какой-то чистой живой энергией. И совершенно не верим работникам интерната, когда они открывают правду: что большинство из только что увиденных нами бабушек находятся под действием поддерживающих медицинских препаратов, и что буквально минувшей ночью одна из старушек пыталась скинуть с кровати соседку по палате – привиделось ей что-то.

На улице уже темно, когда Инна Алексеевна и Надежда Петровна провожают нас к машине: «Ну вот и всё. С почином, как говорится». Сказать нечего – улыбаемся в ответ. Нам четверым теперь есть о чём подумать и что рассказать другим. Благодарим за тёплый приём, обещаем быть на связи и приехать второй раз в начале марта – как раз можно будет поздравить с праздниками и мужчин, и женщин.

Машина ещё не успела отъехать от интерната, а мы, не сговариваясь, почти одновременно пишем и звоним родителям. Просто так, чтобы убедиться, что у них всё хорошо.

Валентина Козловская, участница поездки, директор по развитию ГК СТиС: «После этой поездки я задала себе вопрос, на который ещё долго буду искать ответ: для чего мы все живём? Совершенно очевидно, что, как только ты теряешь дееспособность, как только перестаешь быть нужным обществу, ты становишься бесполезен, превращаешься в обузу. Сразу теряется весь смысл жизни. И это очень страшно. Крайне важно, чтобы в старости, в немощности, в болезни с тобой рядом оставались близкие люди, которым ты небезразличен, которым ты дорог, которые будут готовы остаться рядом с тобой до последнего момента».

Антон Сулин, участник поездки, директор по маркетингу SP Glass: «Белёвский интернат – хорошее место, старикам там комфортно. Но меня смутило то, что бабушки и дедушки там словно теряют индивидуальность, они как будто растворяются в общей массе. Мне кажется, это большая проблема, с этим надо что-то делать. Именные открытки – это правильно, старики этому очень обрадовались, но этого мало. Надо идти дальше, надо познакомиться с ними поближе, поговорить, поспрашивать. Каждый из них – это отдельно взятая личность, со своей историей, с позицией, с принципами, со вкусами и предпочтениями. Кому-то нравится читать книжки – значит, надо специально для него везти книжки, кому-то нравятся кроссворды – надо везти именно для него кроссворды. Этого им и не хватает – индивидуального внимания».

Антонина Масленникова, участница поездки, финансовый директор ГК СТиС: «Все мои знакомые, которые знают про эту нашу поездку, соглашаются: да, это круто, да, надо это делать, надо помогать, но я не смогу. Я скажу так: это надо прежде всего для нас самих, потому что после таких поездок, таких историй начинаешь взвешивать свою жизнь. Я возвращалась оттуда с мыслью, что какие-то мои жалобы, какие-то мои проблемы – всё это такая мелочь! Сопоставив свою жизнь с тем, что встречаешь в домах престарелых, понимаешь, что ты абсолютно счастливый человек, что у тебя всё в жизни хорошо и что ты не жаловаться должен, а всеми силами беречь то, что у тебя есть. Не сможешь поехать в интернат? Сможешь!».